Неточные совпадения
Он переживал волнение, новое для него. За окном бесшумно кипела густая, белая муть, в мягком, бесцветном сумраке комнаты все вещи как будто задумались, поблекли; Варавка любил картины, фарфор, после ухода отца все в доме неузнаваемо изменилось, стало уютнее,
красивее, теплей. Стройная женщина с суховатым, гордым лицом явилась пред
юношей неиспытанно близкой. Она говорила с ним, как с равным, подкупающе дружески, а голос ее звучал необычно мягко и внятно.
Из палисадника
красивого одноэтажного дома вышла толстая, важная дама, а за нею — высокий
юноша, весь в новом, от панамы на голове до рыжих американских ботинок, держа под мышкой тросточку и натягивая на правую руку желтую перчатку; он был немножко смешной, но — счастливый и, видимо, сконфуженный счастьем.
Красивый был
юноша, знаете, того хорошего польского типа: широкий, прямой лоб с шапкой белокурых вьющихся тонких волос, прекрасные голубые глаза.
И она посмотрела на вошедшего учителя. Студент был уже не
юноша, человек среднего роста или несколько повыше среднего, с темными каштановыми волосами, с правильными, даже
красивыми чертами лица, с гордым и смелым видом — «не дурен и, должно быть, добр, только слишком серьезен».
Я бросился к реке. Староста был налицо и распоряжался без сапог и с засученными портками; двое мужиков с комяги забрасывали невод. Минут через пять они закричали: «Нашли, нашли!» — и вытащили на берег мертвое тело Матвея. Цветущий
юноша этот,
красивый, краснощекий, лежал с открытыми глазами, без выражения жизни, и уж нижняя часть лица начала вздуваться. Староста положил тело на берегу, строго наказал мужикам не дотрогиваться, набросил на него армяк, поставил караульного и послал за земской полицией…
Все мы были чрезвычайно скандализированы. С урока шли мы обыкновенно вместе в сопровождении, конечно, старших. Старшие шли сзади, мы чинно, благовоспитанно, парами — впереди. Я искоса любовался на
красивый профиль Лены, на ее немного откинутую надменную головку и на уверенную плавную походку. Этот раз разговор, конечно, шел о невоспитанном
юноше.
Особенное внимание обращали на себя двое: мужчина средних лет, с застывшим
красивым лицом, и белокурый
юноша.
С какой жадностью взор нашего
юноши ушел в эту таинственную глубь какой-то очень
красивой рощи, взади которой виднелся занавес с бог знает куда уходящею далью, а перед ним что-то серое шевелилось на полу — это была река Днепр!
Знаменная рота всегда на виду, и на нее во время торжеств устремляются зоркие глаза высшего начальства. Потому-то она и составлялась (особенно передняя шеренга) из
юношей с наиболее
красивыми и привлекательными лицами. Красивейший же из этих избранных красавцев, и непременно портупей-юнкер, имел высочайшую честь носить знамя и называться знаменщиком. В том году, когда Александров поступил в училище, знаменщиком был Кениг, его однокорпусник, старше его на год.
Все дожидались очереди и один за другим были вводимы
красивым белокурым юношей-адъютантом в кабинет князя.
«За меня, — думала она, — всякий посватается, раз — что я с деньгами, и я могу выбрать кого захочу. Вот хоть этого
юношу возьму», — думала она и не без удовольствия остановила свой взор на зеленоватом, нахальном, но все-таки
красивом лице Виткевича, который говорил мало, ел много, посматривал на Вершину и нагло при этом улыбался.
«Но через двадцать лет она сама пришла, измученная, иссохшая, а с нею был
юноша,
красивый и сильный, как сама она двадцать лет назад. И, когда ее спросили, где была она, она рассказала, что орел унес ее в горы и жил с нею там, как с женой. Вот его сын, а отца нет уже; когда он стал слабеть, то поднялся, в последний раз, высоко в небо и, сложив крылья, тяжело упал оттуда на острые уступы горы, насмерть разбился о них…
Вы здоровый
юноша, можете много работать, вы
красивый, — вас всегда полюбят…
Из кабинета антрепренера вышел его сын, мой новый друг, стройный
юноша, мой ровесник по годам, с крупными
красивыми чертами лица и волнистой темно-русой шевелюрой. Он старался правой рукой прощипнуть чуть пробивающиеся усики.
Здесь, перед картиной, изображающей
юношу и аскета, погребающих в пустыне молодую красавицу, тихо прижавшись к стене, стоял господин лет тридцати, с очень кротким, немного грустным и очень выразительным, даже, можно сказать, с очень
красивым лицом.
Так было и с Сашею Погодиным,
юношею красивым и чистым: избрала его жизнь на утоление страстей и мук своих, открыла ему сердце для вещих зовов, которых не слышат другие, и жертвенной кровью его до краев наполнила золотую чашу.
Неудивительно, что
красивый, образованный, богатый и начитавшийся Байрона
юноша увлекался, как говорят, страстью порисоваться тем тоном «все нипочем», который так часто сквозит в творениях Байрона.
А «куколка» тем временем процветал в одном «высшем учебном заведении», куда был помещен стараниями ma tante. Это был
юноша, в полном смысле слова многообещающий:
красивый, свежий, краснощекий, вполне уверенный в своей дипломатической будущности и в то же время с завистью посматривающий на бряцающих палашами юнкеров. По части священной истории он знал, что «царь Давид на лире играет во псалтыре» и что у законоучителя их «лимонная борода».
Три приятеля, постоянные посетители клуба, играющие очень счастливо во все игры; 1-й — безукоризненно
красивый и изящный
юноша, 2-й — человек средних лет, мясистая, бледная, геморроидальная физиономия, 3-й — старик, лысый, в порыжевшем пальто, грязноватый.
Вот
юноша выпрямился,
красивым жестом откинул со лба назад длинные пряди вьющихся чёрных волос и обернулся лицом к аллее.
Он удивлялся сестре: она не казалась настолько
красивой, чтоб возбудить такую любовь в
юноше. Наверное, она достигла этого тактикой сопротивления. Быть может, ему, как брату и порядочному человеку, следует поговорить с ней об истинном характере её отношений к этому раскалённому страстью мальчику? А к чему может повести такой разговор теперь? И не настолько он компетентен в делах Амура и Венеры, чтоб вмешиваться в эту историю…
— Положим, — сказал кок, хлопая по плечу
юношу, — ты не так уж зелен,
красивый мошенник, чтобы быть здесь совсем в загоне.
Пятьдесят второй год пошел с тех пор, как
красивый русый
юноша Ефимка вышел в первый раз за эти ворота с метлою в руках и горькими слезами на глазах.
Он продолжал сидеть на месте, не замечая, как будто, остановки. Черты его лица были тонки, глаза, довольно
красивые, глядели вперед с таким видом, точно этот
юноша спит с открытыми глазами и видит какой-то сон. Был неприятен только нездоровый желтый цвет лица.
Платонов (один). Мало знающий, много думающий и из-за угла много говорящий
юноша. (Смотрит в дверь столовой.) А вон и Софья. По сторонам смотрит… Меня ищет своими бархатными глазами. Какая она еще хорошенькая! Сколько в ее лице
красивого! Волосы всё те же! Тот же цвет, та же прическа… Сколько раз приходилось мне целовать эти волосы! Славные воспоминания навевает на меня эта головка…
Шел за городом один
юноша и увидел оленя, такого рослого и
красивого, что до тех пор и не видывал. И захотел он угодить правителю: побежал в город, пришел в его палаты и сказал об олене слугам. Донесли о том Аггею, и приказал он собираться на охоту.
Рядом
юноша стройный,
красивый,
Схожий в профиль с великим Петром,
Наблюдает с усмешкой ленивой
За соседом своим чудаком.
Этот
юноша сам возбуждает
Много мыслей: он так еще млад,
Что в приемах большим подражает:
Приправляет кайеном салат,
Портер пьет, объедается мясом;
Наливая с эффектом вино,
Замечает искусственным басом:
«Отчего перегрето оно...
— Что же я обязан делать? — пожав плечами, спросил
юноша. Дело выходило совсем не так, как мечтал он, и в мечтах оно казалось ему лучше,
красивее как-то.
Юноша пришел в смущение при виде трех
красивых женщин: он замялся, стал говорить, ничего не выговорил, поперхнулся, чихнул, и его маленький галстучек papillon [бабочка (франц.).] сорвался с пуговки и улетел в неведомые страны.
Прошло шестнадцать лет. Королевич вырос и стал королем. Ах, что это был за король!
Красивее его не было
юноши во всей стране. Вы видели лесную незабудку на краю болота? Ну вот, такие точно две голубые прекрасные незабудки были глаза короля.
Пришел к Миримановым их племянник Борис Долинский, — тот
юноша с подведенными глазами, который тогда пел у Агаповых
красивые стихи об ананасах в шампанском. Мириманов сурово глядел на его растерянное лицо с глазами пойманного на шалости мальчишки.
Николай Неклюдов и тогда уже смотрел кандидатом в пансионеры Петропавловской крепости, куда и попал позднее. В нем температура его"разрывных"взглядов и стремлений сказывалась всегда и в приподнятом тоне его высокого певучего голоса, и в выражении
красивых, темных глаз.
Юноша этот легко увлекал толпу товарищей и отличался смелостью вожака и даже трибуна.
Из круга, небрежно раздвигая толпу, выходят двое: девушка в белом и высокий
юноша, почти такой же высокий, как Юрасов. Вдоль полусонных вагонов, в конец дощатой платформы, где сторожко насупился мрак, идут они
красивые и как будто несут с собою частицу света: Юрасову положительно кажется, что девушка светится, — так бело ее платье, так черны брови на ее белом лице. С уверенностью человека, который хорошо танцует, Юрасов нагоняет идущих и спрашивает...
Вошел
юноша на голову выше меня, тонкий и
красивый. Отец познакомил нас. Видимо, — это я потом сообразил, — отец ждал, что я поэкзаменую его сына, посмотрю его тетрадки, — он их принес по приказанию отца. Но я не догадался, — только мельком взглянул на тетрадки и сказал: «Хорошо!»
В портьеру просунулась курчавая голова с восточным, очень
красивым лицом. Такой военной формы, какая была на этом
юноше (ему казалось на вид лет девятнадцать) Лука Иванович еще никогда вблизи не видал, хотя тотчас же сообразил, к какому «роду оружия» принадлежит этот «абрек».
Салтыкова обхватила голову Кости обеими руками, нагнула ее к себе и впилась в его губы страстным, чувственным поцелуем. Костя бился около нее как бы в лихорадке. Она приписала это волнение
юноши от близости
красивой молодой женщины.
Был еще пятый член семьи Григория Лукьяновича, самое имя которого произносилось в доме за последнее время не только слугами, но и семейными, только шепотом, — это был сын Малюты, Максим Григорьевич, восемнадцатилетний
юноша, тихий и кроткий, весь в мать, как говорили слуги, а вместе с тем какой-то выродок из семьи и по внешним качествам:
красивый, статный, с прямым, честным взглядом почти детски невинных глаз, разумный и степенный не по летам, и хотя служивший в опричниках, но сторонившийся от своих буйных сверстников.
Растрепанный вид этих прелестниц, пьяный
юноша, у которого
красивая девушка вытаскивает из кармана часы, вся эта обстановка с веселящимися стаканами, женщинами, ругающими и грозящими друг другу ножами, в углу полулежащая женщина в обтрепанных юбках и с полурасстегнутым корсетом. Сверх шелковых чулок она надевает высокие сапоги, ее лицо было украшено двумя мушками, на лбу и верхней губе.
Высокий, статный брюнет, с
красивым лицом восточного типа, с большими блестящими, как бы подернутыми маслом глазами, он казался человеком, которого природа-мать оделила всеми данными для беспечальной жизни, а потому облако грусти, всегда покрывавшее его лицо, вносило дисгармонию в общий вид блестящего
юноши и невольно привлекало к нему внимание как мужчин, так и женщин, посещающих казино.
Рядом акварельный портрет молодой
красивой женщины, обвитый венком из иммортелей, другой, фотографический, более молодой женщины, к которой можно тотчас признать дочь хозяина, и третий, такой же,
юноши в юнкерском пехотном мундире.
Он не задумывался над тем, что жена его была жива и от нее было у него две дочери и сын, семнадцатилетний
юноша, весь в мать, с
красивым, честным, открытым лицом, не наследовавший, по счастью, ни одного из позорных свойств своего родителя. Развестись с женой, даже умертвить ее — было так легко исполнимо и совершенно безнаказанно в те жестокие времена.
Долго неслись они по голубому небу, среди белых перистых облачков, высматривая, где бы им спуститься. Спустились они прямо на луг, окруженный лесом, непроходимым и дремучим. На лужайке, вокруг костров, сидели большие, плечистые люди. Их было несколько тысяч. Среди них стоял
юноша выше,
красивее и стройнее других. У всех за спиною были стрелы, лук, топорики и копья. Они говорили своему вождю, стройному
юноше, вооруженному лучше и богаче других...
Образ
красивого, статного
юноши, воспеваемого песнями, лишь порой мелькал в ее девичьем воображении. Более всех из виденных ею мужчин под этот образ подходил Яков Потапович, но его, товарища детских игр, она считала за родного, чуть не за сводного брата и не могла даже вообразить себе его как своего суженого, как того «доброго молодца», что похищает, по песне, «покой девичьего сердца». Спокойно, до последнего времени, встречала она его ласковый взгляд и слушала его тихую, сладкую речь.
Борис был высокий белокурый
юноша с правильными тонкими чертами спокойного и
красивого лица — Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица.
Чувствовалось то благоговейное внимание, с которым эта высокая,
красивая девушка ловила каждое слово, которое скупо, как драгоценность, выпускал длинноволосый
юноша.
Когда они проходили мимо фонаря, свет упал на
красивое женское лицо и
юношу с длинными волосами и в синей с косым воротом рубашке.
Он вспомнил Петрова,
красивого и самоуверенного
юношу, который совершенно спокойно и без страсти говорил о продажных женщинах и учил товарищей...